Рассказывает Ирина Арон, руководитель Раменского отряда скаутов «Молодость».  Скауты Раменского регулярно оказывают помощь взрослым и детским хосписам.

«…Скаутская система направлена на то, чтобы делать добрые дела. Мы начинали с уборки леса и покраски заборов ветеранам, а когда было наводнение в Крымске, отправляли туда посылки. Потом познакомились с центром социальной защиты, участвовали в спектаклях. Дети стали понимать, что бывают другие люди.

Года три назад мы решили сделать подарок детскому хоспису — коллективную картину, на которой каждый что-то нарисует. И с ней мы поехали в Центр паллиативной медицины, прихватив коробку мандаринов. Пришли такие бодрые вчетвером, думали — сейчас передадим в кулуарах и домой пойдём. А девушка-волонтёр и говорит: «Берите тележку, пройдите по этажам, угостите людей». Я ужасно удивилась: так запросто, без халатов и бахил, это же больница!

Было непросто, комок в горле, конечно. Взяли мандарины и конфеты. Около каждой палаты медсестра поясняла: «Вот тут сладкое нельзя бабушке, но фруктам она будет очень рада, а вот этот дедушка плохо себя чувствует, не будите, а вот к этой бабушке три недели никто не приезжал, поговорите с ней, а вот здесь ветеран войны».

Когда мы всех поздравили и вышли, долго молчали и осознавали.

Я позвонила координатору и спросила, можно ли приходить с нашими подростками. У меня была немного корыстная цель: я воспитываю ребят, за которых мне не будет стыдно, которые не пройдут мимо упавшего человека на улице. И не всегда на мой призыв откликаются образцовые отличники. Зачастую как раз те, у кого ворох подростковых проблем.

И вот мы покупаем разных сладостей, мягких вафель и едем. И тоже такое странное ощущение: кто-то начинает с тобой говорить, да вы кто, а что это за форма у вас, а это бесплатно? А кто-то стесняется своей беспомощности, отворачивается — в основном мужчины. Есть бабушки, которые ничего не могут говорить, только жестами покажут. Но для людей не так важны сладости, это просто повод. Старикам важнее, что молодые ребята просто так пришли их навестить.

Как-то мы приготовили домашние венские вафли, и две женщины просто растрогались до слёз: как так, неужели сами пекли, неужели специально для нас? А чем вы увлекаетесь? А мы, говорим, недавно барабаны купили, вот учимся. Так они нам деньги пытались дать, возьмите себе на барабаны. Ребята мои просто в шоке были: какие деньги, мы же от души.

А однажды нам участник Сталинградской битвы читал стихи… Всегда положительные моменты перебивают грустные.

Да, конечно, бывает, заходишь в палату — там пахнет плохо или кто-то умер, и в палате бельё меняют. Бывало, девочки мои выходили и плакали.

Я ухаживала за своей бабушкой, а многих детей усиленно оберегают от этого: их не водят по больницам, они не смотрят сериалы, как мыть и пеленать беспомощного человека. И вот бабушка просит: «Подай, деточка, мне поильничек с водой», — а кому-то нужно очистить банан или развернуть конфету. А кого-то нужно просто за руку подержать. Забота кроется в очень простых вещах.

Мы с ребятами всё проговариваем и до поездки, и после. Я хочу посеять в них уверенность: не нужно ждать, когда специально обученные люди придут и помогут, нужно действовать самому. Бывает, я забегаюсь, и дети сами пишут: что-то мы давно не ездили. И едем, с блинами-вареньями, или вот в последний раз восемь кило абрикосов из Раменского припёрли. Но три абрикоса и две конфеты — это бабушка не запомнит, а запомнит, как мальчик 12 лет спрашивал, как она себя чувствует, и желал, чтобы ей солнышко светило. Разговор нетрудно завязать: «Ой, а вы правда сами приготовили? А откуда вы такие? А чем занимаетесь? В походы ходите? А я тоже в молодости на байдарке ходила! А расскажите, где были? А вот у меня внук…» И понеслось.