Ситцевый мяч на зеленой траве (исторический очерк о скаутах Т. Корсаковой)

 Я словно вижу наяву Москву весеннюю, изгиб набережной в центре столицы, воду реки, выпирающей из берегов, и высокую девочку, что бежит по разливу на асфафльте. Ее зовут Валя, ей шестнадцать, она должна сообщить одному человеку, что его сын и ее друг, скаут Женя, арестован.

Стоп, ей нет еще шестнадцати, иначе ее тоже арестовали бы.

Волны того апрельского наводнения на Москве-реке не захлестнут девочку, она будет жить долго, доживет до наших дней.

Но уже грядет другое наводнение, которое сметет все ‘лишнее’ из жизни Москвы и СССР. До 37-го еще одиннадцать лет, однако Соловки — уже давно тюрьма. Да, никогда, пожалуй, не потерпит Россия инакомыслящих — тех, кто живет старыми обрядами или новыми идеями. Взгляды должны быть только господствующими, иначе дурак, мракобес или преступник. Так было, есть и будет…

Скауты не вписались в советскую систему, укреплявшуюся на Руси. Их ценности, как доказало время, оказались вечными. Увы вам, маленькие разведчики ‘буржуазного индивидуализма’…

Валентина Константиновна Концова (в девичестве Гусева) оглянулась, схватила какой-то пояс и мгновенно связала крепкий узел.

— Никогда не развяжется, попробуйте. Называется рифный.

У меня такой же получился не сразу.

— Потом, когда я уже работала геологом, — вспомнила Валентина Константиновна, — буровиков учила разные узлы вязать. ‘Что вы, мужички, — говорю, — столько троса тратите? Вот же как надо’.

Мужики удивлялись умению начальницы все делать своими руками: и кухню полевую, и палатку утепленную. ‘Откуда вы все знаете?’ — ‘А я человек бывалый’.

Скауты прежде всего именно это и постигали: как надо. Как надо узлы вязать, костры разжигать, пуговицу пришивать, определять стороны света по форме муравейника, плавать, делать все вещи, которые необходимы в жизни. И еще: строго и сознательно оценивать себя, свои поступки и делать как можно больше добра людям. Словом, учились технологии жизни в этом умном, жестоком, рациональном и бурном двадцатом веке.

— А прием ‘пойдем-пойдем’ не знаете? — Валентина Константиновна легко ‘обезоружила’ меня и потянула куда-то под руку. — А другой приемчик мне, знаете, часы спас: пристал тут один в электричке, но я ему так пальчик прижала, что у него рука онемела.

 

 

В 1922-1923 учебном году Валя Гусева училась в школе # 8 на Плющихе (теперь там управление ГАИ). Приехала новенькая из Мелитополя: ‘Как, у вас нет скаутского отряда?’

Вскоре они стали членами ХОГС — Хамовнического отряда герл-скаутов. Каждая должна была иметь специальность. Валя любила работать с картой, компасом, заниматься сьемкой, вот она и сделалась в скаутинге специалистом по топографии, а потом — геологом. Главным событием года был, конечно, летний лагерь. Они ездили в Востряково по Павелецкой дороге. Ну что — устраивали в лесу соревнования: по подкрадыванию, по бегу в три ноги (становятся парами, внутренние ноги связывают, потом бегут)… Дежурили ночью у костра… Вечерами пели смешную песню: ‘Над Рогожкой-рекой за поляной большой темный лес на горе возвышается. Только солнце взойдет, дико горн пропоет, так, что в селах народ устрашается’.

Были ли они религиозны? Нет, во всяком случае не все. Но и от атеизма были далеки. Вообще-то русская религиозность — дело сокровенное, неприлюдное: Бог — знает, а обществу — незачем.

Некоторая таинственность их сборов и поездок становилась необходимой: уже с октября 1919 года, со II сьезда РКСМ, скаутские организации считались в Советской России нежелательными.

Ну в самом-то деле! В том, например, отряде, где была Валя, знамя выглядело так: красное с лотосом. Красное — понятно, ну а лотос-то зачем? Зачем эта непростота, эта ‘буржуазность’?

…Из резолюции II сьезда РКСМ: ‘…Считая скаутскую систему системой чисто буржуазной не только физического, но и духовного воспитания молодежи в духе империалистическом, находит необходимым немедленный роспуск всех бой-скаутских организаций, существующих в Советской России’.

Из резолюции IV сьезда РКСМ (сентябрь 1921 года):

‘Полная ликвидация всех националистических, спортивно-гимнастических и скаутских организаций является… неотложной задачей’.

Наконец, VI сьезд РЛКСМ (в названии союза уже есть литера ‘Л’ — Ленинский) в 1924 году, после смерти вождя, принимает приветствие ‘Ко всем юным пионерам, ко всем рабочим и крестьянским детям СССР’: ‘Выбросив на 5-м Всероссийском сьезде нашего союза лозунг организации детского движения, мы добились обьединения в рядах юных пионеров более 250000 пролетарских детей к нашему 6-му сьезду. Наш союз, выросший до 800000 членов, ставит перед собой задачу обьединить в своих рядах к будущему сьезду полтора миллиона рабоче-крестьянской молодежи. Он ставит перед собой и вами задачу привести под знамена юных пионеров к 1925 году также полтора миллиона рабоче-крестьянских детей’.

Все, начался ‘охват’, возникает цифромания, растекается поголовная идеологизация детства.

 

 

Скаутинг быстро приобретал приверженцев в России. Необычная форма, простые и умные законы, возможность заниматься спортом и туризмом привлекали не только мальчиков, но и девочек. Первая мировая война вызвала всплеск патриотизма, желание делать что-то полезное для воюющей Родины. 1916, 17-й, 18-й годы — расцвет русского скаутинга. Нет ни одного крупного города, где бы ни встречались ребята в шортах и широкополых шляпах. Даже иные уездные города могли похвалиться скаутским отрядом. Скаут из Сызрани С.П.Рождественский вспоминал: ‘Очень долго приходилось приучать городское население к скаутским законам и обычаям. Когда скауты предлагали свои услуги поднести тяжелые корзины женщинам, шедшим с базара или огородов, их часто просто не понимали и с площадной бранью отгоняли от себя. Иногда дело оканчивалось в милиции, куда слишком ретивые торговки приводили незадачливых скаутов, обвиняя их в попытке воровства: ‘Ой, пройдохи, знаю я их, товарищ начальник, — причитали торговки, — подсобить хочут, а потом и недосчитаешься…’

Фи, как они ошибались, эти женщины. Не то что украсть — даже соврать для скаутов немыслимо. Таким людям жить и просто (среди своих), и трудно (среди крадущей, врущей, оголтело верящей и тупо-недоверчивой толпы). Вообще говоря, скаутинг — это изобретение для цивилизованной, спокойной, стабильной страны, к нам он — настоящий — вернется не скоро и не сразу. Социальные катаклизмы — не для традиционно-аполитичных скаутов, хотя скаутинг помогает выживать в самых непредвиденных обстоятельствах, строго готовя ум и тело к серьезным испытаниям. И потом: в трудные для Родины времена скауту нелегко оставаться в стороне, тем более когда по разные стороны баррикад становятся люди одной нации, кровные братья — как тут разобраться, где политика, а где патриотический долг?

Ну вот и тогда… Главными скаутскими ценностями, как известно, являлись (и являются) Родина, Бог, государство, родные, а также честность и верность, следовательно, не было ничего удивительного в том, что иные из выросших скаутов воевали за будущее России в гражданской войне на стороне белой армии.

Одного этого было бы сверхдостаточно для преследования скаутинга в Советской России. Но скауты по-прежнему заявляли о своей принципиальной аполитичности, что совсем уж не вязалось с изменившейся вокруг обстановкой. В стране, которая включила в свое новое название — СССР — как тип власти, так и обозначения строя, это означало полную несовместимость скаутизма с новым общественным устройством.

Тем более что рядом рос такой большой суровый медвежонок, что возле него в берлоге никто не поместился бы. Как и всякая революция, Октябрьская была уделом и делом молодых. Двадцатилетний казался зрелым большевиком. Более юные обьединились в комсомол. Коммунистическая идея, тем более победившая, обладала громадной притягательной силой. Это был искренний порыв масс, умело направляемый сверху. Принципы вырабатывались по ходу дела: непримиримость, преданность знамени революции, классовая ненависть. Люди создавали абсолютно новое общество. Они свято верили в то, что построят жизнь, в которой не будет места обману, наживе, делению на бедных и богатых (приведем для сравнения куда более скромные воззрения Баден-Пауэлла: признавая аксиомой существование классового неравенства, он ввел единую для всех скаутов форму, которая уравнивала бы детей из разных социальных слоев). Революционные идеи были столь заразительны (а к тому ж они уже господствовали), что даже многие бывшие скауты становились пионерами и комсомольцами, если их туда пускали, конечно. Валю, например, Гусеву так в комсомол и не приняли — ‘ржавая интеллигенция’…

А что в те же революционные дни и годы исповедовали члены скаутских отрядов? Петр Георгиевич Бурман, скаут с 1920-1921 учебного года, показывал мне скаутскую памятку: ‘Скауты не валяются в постели утром, а поднимаются сразу, как Ванька-Встанька. Стелют постели своими, а не чужими руками (‘здесь, конечно, признак некоторой элитарности скаутов, ведь у многих в семьях были служанки’, — заметил П.Г., сам происходящий из небогатой многодетной семьи военного инженера). Моются тщательно. Стоят и сидят прямо, не горбясь. Не курят: курящий скаут — уже не скаут. Начатое дело доводят до конца. Улыбаются, когда больно, и насвистывают, когда тяжело. Они знают адреса: ближайшего доктора, ближайшей аптеки, ближайшей больницы и ближайшей пожарной команды, чтобы быть всегда готовыми помочь людям в беде. Их девиз и приветствие: ‘Будь готов!’ и ответ: ‘Всегда готов!’

А.И.Баллод, из девочек-скаутов, говорила: ‘Мы ведь не были ангелами, скорее озорными девчонками. Но основное было: не врать! Чтобы не было лжи, но чтобы была доброта и естественная готовность помочь тому, кто плачет, или кто тяжело несет, или кто упал. Мгновенно помочь!’

 

 

В 40-м году вышла из печати новая книжка славного детского писателя Гайдара (и молодость, и жизнь потом отдавшего за Советскую Родину). Книга называлась ‘Тимур и его команда’. Вроде бы и носили ее герои пионерские галстуки, а поступали… по-скаутски, потому что не афишировали свои добрые поступки, совершали их тайно. Увы, то была книжная команда (хотя и имела множество последователей), трогательная попытка Аркадия Петровича ‘исправить’ пионерию, привить ей привлекательную секретность и сердечность родственника-скаутинга. Но когда с детства ребенку не внушено — родителями, школой или церковью — основополагающего понятия ‘совесть’, его легко заставить рапортовать обо всем на свете, а от этого недалеко и до двойной морали: это — для общества, это — для себя… Кстати, недавно я узнала, что насчет Тимура-скаута — это не только мои догадки, именно в приверженности скаутизму обвиняли А. Гайдара некоторые правоверные критики.

‘Индивидуалисты’ скауты подчеркивали значение самовоспитания своей собственной личности, даже если оно протекает в рамках коллектива — отряда, патруля. Они полагали, что хорошее общество сильно именно развитием отдельных личностей — уникальных, неповторимых, самостоятельных. Не винтиков большой государственной машины, не членов необьятного партийного организма…

Но помните нешуточное: ‘Единица — ноль, единица — вздор’?

В то время и в той стране скауты были обречены.

 

 

У скаутов всего мира до сих пор принято называть свои отряды по именам животных, в том числе птиц. В 20-е годы ‘водились’ в Москве ‘бобры’, ‘волки’, ‘зорянки’, ‘синицы’, ‘черные дрозды’…

— Я совсем недолго была ‘тушканчиком’, — говорила мне жена П.Г.Бурмана Анна Алексеевна, в девичестве Шестакова. — Мы собрались в лесу на сбор, а тут вдруг выходят из кустов…нет, не милиционеры, а, может быть, комсомольцы? Они нам ничего плохого не сделали, просто сказали, что ‘этого делать больше нельзя’. То есть собираться. И все.

Итак, скауты не поддались идеологическому давлению комсомола, тайно встречались, вели дневники, какие-то вещи пытались собирать для детдомов… Противостояние усиливалось. Не исключено, что до ‘заинтересованных людей’ в Москве (но не до самих подростков, конечно) доходили из-за рубежа совсем не ‘аполитичные’, скорее, наоборот, высказывания Старшего Скаута России О.И. Пантюхова, оформленные в виде приказов: ‘Один из наших скаутских законов говорит о повиновении родителям и начальникам. Этот закон обьединяет всю нашу скаутскую семью в одно целое и при теперешнем всеобщем развале — для всех ясно — особенно необходим. Когда наши враги захотели разрушить Россию, они сначала разрушили дисциплину…’

Еще один его приказ: ‘Те, которые остались в России, помните, что ваши лишения и ваша настойчивость в достижении поставленных задач будут оценены. Ваша работа труднее, но тем более вы заслуживаете названия истинных скаутов, если не падаете духом…’

Или сообщение об утверждении значка в виде трех белых подснежников, знака чистоты и скромности, эмблемы весны, ‘которая как нельзя более кстати нам теперь, во время этой бесконечно длинной зимней тьмы большевизма’.

Из Константинополя, из Нью-Йорка…

Н-да, комсомолу оставалось лишь подключить иные инстанции. Это уже было делом техники.

 

 

Валю Гусеву и Женю Сиротинского застали в гостях у скаутской семьи Сергея и Риммы Шарыгиных (у тех болела дочка Верочка) вечером 23 апреля. Звонок в дверь, входят трое: ‘Просьба не покидать квартиру’, обыск длится всю ночь… Женю взяли, а Валя утром помчалась к его отцу сообщить об аресте; бежала берегом Москвы-реки; начиналось апрельское наводнение 1926 года…

В эту ночь в Москве были арестованы все скаут-мастера. 11 мая — еще партия арестованных. Если кому ‘не хватало возраста’ — ждали. Аресты шли до осени.

Следователи были довольно милые, вежливые, с юмором. Долго и тщательно изучали их дневники и журналы. Искали криминал. А какой там криминал в этих девчоночьих и мальчишеских записях? Хотя…

Из дневника ‘бобров’: ‘Прения открылись докладом Люси К., в котором она указала на ту моральную поддержку, которую нам дает общество друг друга, когда жизнь так пуста и трудна, особенно для женщин 15/II-25 г.’.

Сидели в Бутырках. Сказать правду, они угодили в тюрьму в достаточно гуманное время. В тюрьме была прекрасная библиотека, они читали с утра до вечера и с вечера до утра, очень увлекались Джеком Лондоном. Там кормили лучше, чем в теперешних общедоступных столовых. А еще принесла надзирательница старое ситцевое платье, и сшили девчонки мяч, и до упаду играли в него на заросшем травой тюремном дворе.

Мальчики сидели этажом выше. Удавалось пересвистываться, обмениваться шариками-письмами. Подавали заявления о браке, часто фиктивные, только чтоб не отправили в ссылку поодиночке и чтобы возле девушки был рыцарь.

Скаут-мастера получили Соловки, а рядовые скауты — в основном ‘минус 6’, т.е. запрещение жить в шести крупных городах вроде Москвы, Ленинграда, Одессы… В 60-е годы каждый из осужденных получил стандартную бумажку, чуть подсластившую старость, такую, например: ‘Справка. Дело по обвинению Траустель Ларисы Ивановны, до ареста учащаяся школы # 7 МОНО, пересмотрено… Постановление особого совещания при коллегии ОГПУ от 23 августа 1926 года и все последующие постановления коллегии ОГПУ и особого совещания при коллегии ОГПУ отменены…’ Дело прекращено… Лариса Ивановна (Наталья Васильевна, Александра Ивановна и пр.) реабилитированы… Жизнь прошла под рубрикой ‘враг народа’.

После репрессий устраивался кто как. Кому удавалось победить обстоятельства довольно быстро, обзавестись семьей. А кто наматывал годы и годы в заключении. Юрий Соколов провел в лагерях 23 года. По выходе сказал: ‘Если бы я не был скаутом, я бы не выжил’.

С 83-летним Алиханом Хатахцхоевичем (по-русски Александром Георгиевичем) Гусаловым мы познакомились летом. Солнце выпихивало тучи с неба, шел густой, торопливый дождь, а он встречал меня у подьезда в морской военной форме, невысокий, но в струнку вытянутый, с огромным скаутским значком на груди — рыцарь! Его жизнь заслуживает отдельного рассказа, но даже пунктирно это — Жизнь!

Скаутом и скаут-мастером он стал в Харбине, где семья жила после русско-японской войны. Возвратились уже в Советскую Россию. Нет, самого его не посадили, но вот неграмотного отца и брата послали на Беломорканал; вернувшись, отец прожил три дня на свободе и умер. Со скаутингом было покончено, а жить было надо. После окончания физкультурного института Александр Георгиевич заведовал кафедрой в вузе; когда началась война, отказался от брони: ему, победителю первенства Москвы по рукопашному и штыковому бою, было стыдно сидеть в тылу. Служил в окруженном Севастополе, в госпитале. Потом — плен; потом, после плена, неприятности в Москве. Мало ли тех, кто так и сник. Нет! Именно Гусалов стоял у истоков такого заметного явления, как летние лагеря труда и отдыха школьников, и именно он стал инициатором создания в Союзе групп общефизической подготовки для людей среднего и старшего возраста, долго вел уроки гимнастики по телевидению. В жизни всегда есть место…делу, если человек дельный. До преклоннейшего возраста Гусалов помогал пожилым людям, ходил в соседний подьезд чужой немощной старушке кашку варить и дома все-все сам делал (жена была серьезно больна): и стирал, и готовил, и варенье отличное варил, и все бодро, без раздражения…

— Когда я был еще маленьким скаутом, меня научили: когда спать ложишься, вспомни, что сделал за день, и реши, что надо сделать на следующий день. Засыпая, я желал себе завтра быть лучше, чем сегодня. И до сих пор — так!

 

 

17 мая 1926 года в очередном послании в ‘никуда’ из Нью-Йорка О.И.Пантюхов писал: ‘Быть скаутом никогда не поздно… Я надеюсь, что все вы до глубокой старости будете истыми скаутами. Не правда ли — я не ошибусь?’

Он не ошибся.

 

Татьяна КОРСАКОВА

 

Источник: http://www.ug.ru/old/96.12/20.html